«Каким он парнем был…»

Как-то в самом начале 1985 года я обнаружил в квартире у своей бабушки, жившей со мной по соседству на улице Полтавской Мичуринска, старые фотографии и документы её мужа, моего родного деда - Карандеева Кузьмы Павловича, отца моей матери, умершего через год после окончания Великой Отечественной войны. Я так заинтересовался этим, что захотел узнать побольше о деде. И вот к чему привёл поиск…

Родился Карандеев Кузьма Павлович 13 ноября 1905 года, согласно свидетельству о рождении № 44, выданному 17 февраля 1932 года Козловским окружным ЗАГС, в селе Лежайка Глазковского уезда Центрально-Чернозёмной области (было тогда такое территориальное деление). Кстати, в указанном свидетельстве о рождении имя деда указано как Козьма, а в дальнейших документах имеются разночтения – где Кузьма, где Козьма…

Карандеев Кузьма Павлович со своей женой Евдокией Алексеевной / Фото: Из семейного архива Андрея Объедкова

В октябре 1925 года дед женился на моей бабушке Волостных Евдокии Алексеевне, родившейся в том же селе (справка выдана Лежайским сельсоветом).

Карандеев Кузьма Павлович со своей женой Евдокией Алексеевной / Фото: Из семейного архива Андрея Объедкова

В конце двадцатых - начале тридцатых годов двадцатого столетия дед трудился на хлебопекарне, находившейся тогда на улице Красной.

Согласно справки № 35 от 25 апреля 1944 года, выданной Кораблинским районным Союзом потребительского общества Рязанской области, установлено, что та «дана Карандееву Козьме Павловичу в том, что он работал в Кораблинском райпотребсоюзе в качестве директора хлебопекарни с 1935 по 1941 г. с окладом 800 руб., откуда и был призван в РККА…». Дед занимал руководящий пост при том, что был беспартийным.

Кстати, здесь в Кораблино и родилась 16 мая 1937 года моя мать – Валентина. Она была третьей, последней дочерью в семье деда, ранее в 1927 году родилась Нина, а в 1930 – Александра.

Именно тётя Шура попадала в Кораблино в аварию, и дед с ней долго лежал в больнице. Он очень любил детей, поэтому и сам находился с дочерью в больнице.

С этим периодом жизни деда связано одно интересное событие: он изобрёл мешковыбивалку. Об этом даже писала центральная газета «Труд». Видно, там было несколько опечаток, в связи с чем в газету отправляли письмо с замечаниями.  В архиве бабушки сохранилась копия письма в редакцию, составленное от имени старшего инструктора орготдела Райпотребсоюза Калинкина:

«В газету «Труд».

На вашу заметку о мешковыбивалке, изобретённой тов. КАРАНДЕЕВЫМ сообщаем следующее:

После того, как КАРАНДЕЕВЫМ был предложен проект о постройке мешковыбивалки, правление Кораблинского Райпотребсоюза пошло навстречу изобретателю, отпустив ему нужные средства и материалы для постройки мешковыбивалки.

Мешковыбивалка построена 20 марта и пущена в эксплуатацию 25 марта 1936 года.

Все мешки пекарни района и самого хозяйства Райпотребсоюза пропускаются через мешковыбивалку.

О какой малоподвижности правления РПСоюза идёт речь, мы даже не понимаем.

Несколько слов по существу заметки:

1. Производительность мешковыбивалки не 12000 мешков в день, а 1200 штук.

2. Максимальная прибыль, которая будет получена 5000 руб., но не 70-75 тыс.руб., как указано в заметке.

3. Мешковыбивалка является действительно ценным изобретением, так как по своей простоте она может быть построена очень дешево и помимо пыли мучной, получаемой от пропуска мешков через выбивалку, мы получаем совершенно чистые и выглаженные мешки».

У бабушки Дины (так я звал бабушку – Евдокию Алексеевну – жену дедушки Кузи) я обнаружил два очень интересных документа – членские билеты двух обществ, созданных в первые годы Советской власти и соответствующих духу того времени. Первый билет - Рабочего общества шефства над деревней, куда дед вступил 3 марта 1933 года, а второй – Международной организации помощи борцам революции секции СССР, время вступления – 15 марта 1936 года.

22 июня 1941 года начинается Великая Отечественная война… Как уже было сказано, деда призывают на фронт, а бабушка с тремя детьми перебирается на родину – в г. Мичуринск Тамбовской области, где проживает в нескольких комнатках дома, расположенного на улице Набережной, принадлежащим нескольким семьям.

31 января 1944 года красноармеец 30 краснознамённой стрелковой дивизии 96 стрелкового полка Карандеев Кузьма Павлович был тяжело ранен в левый плечевой сустав, возможно, за это и был награждён.

Согласно временному удостоверению Д № 738010, «гвардии красноармеец Карандеев Кузьма Павлович награждён Приказом 10 гвардейской Армии 2го Прибалтийского фронта № 08/н от 13 марта 1944 г. за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками орденом Отечественной войны 2 степени, орден № 294668».

Данное награждение подтверждается и справкой Центрального Архива Министерства обороны от 24 ноября 1995 года, направленное моей матери: «в картотеке учёта награждённых значится гв. Рядовой Карандеев Кузьма Павлович, 1905 г.р., санитар 96 гв. Стрелкового полка 30 гв. Стрелковой дивизии, награждён орденом Отечественной войны 2 степени № 293668 приказом 10 гв. Армии № 09-н от 18.03.1944 г., временное удостоверение Д-738010».

Об этом награждении с фронта сообщалось моей бабушке, специальным письмом и подтверждалось, что данная справка выдана для предоставления в местный Совет депутатов Трудящихся для получения льгот, согласно положению об орденах.

Умер дед 12 августа 1946 г. от кровоизлияния на своей родине – в селе Лежайка, куда приехал на выходные. Его в тяжёлом состоянии не успели довести на лошади в Мичуринск.

Похоронен он на старом кладбище практически рядом с церковью.

Мне хотелось знать больше о деде, поэтому, будучи школьником, ещё весной 1985 г. я написал письмо в Кораблинскую районную газету с просьбой откликнуться людей, знавших моего деда. Моя заметка была опубликована в преддверии 40-летия Победы, отмечавшегося 9 мая 1985 года (тогда по всей стране во всех местных и центральных газетах публиковалось множество объявлений от родственников с просьбой, чтобы откликнулись однополчане и рассказали о боевых подвигах их родственников).

И вот вскоре я получаю ответ от Зайцева Анатолия Владимировича, проживавшего в Кораблино на ул. Текстильщиков, д.6, кв. 47.

Он мне сообщил, что прочитал в своей районной газете мою заметку и решил написать, так как в конце тридцатых годов прошлого века был пацаном, и бегал к своему отцу на пекарню, где тот работал пекарем. Мой дед ему запомнился ему тем, что его называли не по имени и отчеству, а «Карандеев». Зайцев А.В. писал, что его отец воспитывал в строгости, чтобы он ничего не брал у других (а времена тогда были голодные), бил даже за это. А мой дед говорил: «Не надо так, Володя!» и всегда угощал Анатолия Владимировича разными сдобами.

Анатолий Владимирович писал: «…заводил меня в красный уголок, где были душ и раздевалка, и наложит всего мне. В цех я не ходил, туда нельзя было. Запомнилось, что все ходили в белых фартуках. Так что я боялся Карандеева, хотя был смирным. Помню, как боролись мой отец с Карандеевым, правда, мой отец побеждал твоего дедушку. Ещё осталось на памяти один случай. Пить тогда не пили, как сейчас, но провожали моего отца в дом отдыха – куда не помню. И вот было мужчин человек 6: отец, Карандеев, дядя мой Ваня, Свирин Ф., Буров, остальных забыл. Было у них две бутылки водки. С этой дозы были все пьяны. Это один единственный раз в жизни, как я помню, чтобы выпивали мужчины. Отец не хотел ехать в дом отдыха, а Карандеев говорил: «Ехай, Володя!» Отец говорил, что Карандеев был очень хорошим человеком, не ругал и не кляузничал вышестоящим начальникам. Таких заведующих после Карандеева не было. Отец умер 18 лет назад, Свирин погиб при автокатастрофе, дядя мой Ваня и Буров погибли на фронте. Так что пекарей нет в живых, которые работали с дедушкой… 19 апреля 1985. Анатолий Зайцев».

В следующем письме Анатолий Владимирович сообщил: «…Да, ещё осталось в детской памяти: у нас была собака Гака, утром рано провожала отца до пекарни. И вот однажды все пекаря привязали ей за хвост бирку. А я шёл на работу к отцу и увидел, как она крутится кругом и хочет оторвать. А пекаря в окно смотрят и смеются, а я реву. Тогда подозвал меня и Гаку Карандеев, успокоил меня и отвязал бирку…»

Вот таким душевным человеком был мой дед… Жалко, что осталось мало свидетельских показаний тех лет.