Готовый оливье из дорогущего маркета, упакованная в судок запеченная индейка, икра, паштет, любимое миндальное печенье — на столе будет все только самое любимое. Из другой сумки она вытянула подарки, в том числе и куклу. Потрясающую. Ленина галерея выставляла авторских кукол уже не первый год, но такой красавицы еще не было. Под Новый год в галерее смели все, а вот ее не купили — уж больно дорого. И Лена купила ее сама. Себе в подарок.

«Назвать бы надо!» — подумала она и поставила фарфоровое чудо на камин.

На ее работе никто и представить не мог, что в Новый год Елена Евгеньевна может остаться одна. А она сказала, что уезжает. Хотя ехать ей было некуда. Да и не с кем.

К 50 годам Лена достигла многого: развила галерейный бизнес, зарабатывала, построила отличный дом за городом и обставила квартиру в центре. С личным только не сложилось. До 40 было не до детей, потом они расстались с мужем. А когда она решила, что надо родить ребенка «для себя», медики развели руками — поздно.

Так, шесть... Есть время отдохнуть, потом надо выпить шампанского и — спать, спать, спать… Стоп! А вот шампанского-то она и не купила.

Через минуту она уже летела в поселок километрах в 20 от ее дачи. Купив бутылку, она тронулась было обратно, но увидела, как к ней через площадь у магазина бежит какой-то человек, взмахивая руками.

На пьяного не похож; она опустила стекло. Запыхавшийся дядька приличного вида смотрел на нее умоляюще: — Дамочка, вы только не подумайте, что я сумасшедший! Помогите, бога ради, я вот… — из объемного рюкзака мужик вытащил красный халат и белую бороду. — Дед Мороз я, понимаете? У меня последний заказ на семь. К детишкам, тут детдом. А Нину мою, Снегурочку, грипп свалил. Куда ей — к детям? Лена начала злиться.

— Послушайте, милейший, а я тут при чем, а? Мужик чуть не плакал:

— Вы ни при чем, но делать-то что? Кого я сейчас найду? Детишки там детдомовские, им праздник заказали, костюм есть… Ну помогите же вы, а? Лена опешила:

— Вы что, мне Снегурочкой предлагаете стать?

— Вот спасибо вам, милая, спасибо!

Лена не поняла, как это произошло, но через минуту они уже ехали на ее джипе по кривой, плохо чищенной дороге. «И куда тебя, дуру, несет», — злилась про себя Лена.

— Да не волнуйтесь вы, — будто в такт ее словам вещал Дед Мороз. — Я понимаю, что все выглядит странно, но святое дело делаете…

Минут через десять они подъехали к двухэтажному ярко освещенному старому дому. И пышная женщина-хлопотунья, встретив их у входа, потащила их куда-то по коридору.

...Серебристые сапожки чуть жали, но костюм оказался впору. Лена смотрела на себя с изумлением: парик из серебряных кос делал ее, как ни странно, моложе и мягче. Покопавшись в сумке и нашарив косметичку, она подвела глаза серебристым карандашом. А через пару минут, после беготни по коридорам, они оказались в ярком актовом зале.

Высокая елка упиралась почти в потолок, мишура ослепляла, а со стульчиков, расставленных по стенам, к ним бросились дети — в основном маленькие, дошколята.

— Снегурочка! — вцепился вдруг в нее малыш и потащил вперед, к сцене.

А дальше все было как во сне. Дед Мороз и танцевал, и стихи читал, и выступлениям детей радовался, и такую создал атмосферу, что когда кто-то попросил песенку от Снегурочки, Лена безропотно взяла микрофон и запела. Она и забыла, что когда-то любила петь и делала это прекрасно. А тут вдруг вспомнила. И пела она и про елочку, и — на пару с Дедом Морозом — «Расскажи, Снегурочка, где была?», и, на бис, про крылатые качели, и про голубой вагон.

И вместе с ней пели и дети, и воспитатели, и пышная хлопотунья, оказавшаяся директором.

— А кто подарок не взял? Кто к Снегурочке забыл подойти? — Лена подняла повыше домик с конфетами.

Хлопотунья подвела к ней девочку:

— Тая, ну что ты. У всех такие подарки. И у тебя такой.

Тая послушно взяла коробочку.

— Я просто другой хотела.

Лена заглянула девочке в глаза. Бездонная тоска плеснула за ресницами.

— Какой другой, Тая?

Девочка молча отошла, села на стульчик.

— Да не расстраивайтесь вы, — директор тронула Лену за плечо. — Тая просто не привыкла еще… Она тут год. Они втроем в машине ехали с родителями. И в аварию попали. Они — насмерть. Оказалось, родни никакой. Ну, вот и…

Сердце подкатило к горлу колючим комком, стало трудно дышать. Когда все вновь закружились в хороводе, Лена все-таки утащила Таю в круг и твердо сжимала своей рукой ее маленькую прохладную ладошку. А после хоровода спросила тихонько:

— Скажи, Тая, а ты где спишь?

— На первом этаже. В спальне с девочками.

Тая внимательно смотрела на странно-серьезную Снегурочку.

— Ты не засыпай сегодня, пока… пока не будет чуда, хорошо?

Тая кивнула.

■

В машине Дед Мороз, он же просто Витя, выдал Лене восемь пятисотенных купюр. Заработала, мол. Лена махнула рукой — не надо. Она довезла его до дома; обменявшись телефонами, они обнялись на прощание — будто у них была теперь какая-то общая тайна. Всю дорогу до дачи Лена проплакала, размазывая по лицу остатки серебряного карандаша. Заскочив на минуту в дом, она плеснула в лицо воды и понеслась обратно.

В двенадцатом часу машина затормозила возле детдома. Свет в нем уже почти везде был потушен.

— Тая! — негромко звала Лена, обходя дом. В одном из окон шевельнулась шторка, и девочка приникла к стеклу.

— Открой окошко, можешь? На минутку? Девочка встала на подоконник, подняла руки — старый шпингалет клацнул, и створка открылась. Лена сунула ей в руки куклу.

— Закрывай теперь, простудишься! Тая замерла, обняв куклу.

— Ты похожа на мою маму, — шепнула она.

И Лена кивнула.

P.S. Уже десять лет они встречают Новый год вместе. Почти всегда — на даче. Вместе с куклой, которую назвали Люшей. В пятнадцать лет Тая считается одним из самых перспективных молодых художников. С Леной она неразлучна. Точнее, с мамой. Она называет ее только так — мама.

Ваши отзывы присылайте на e-mail: family.history@ vm.ru или по адресу: 127015, Москва, Бумажный пр-д, 14, стр. 2, редакция газеты «Вечерняя Москва». Лучшие письма мы опубликуем.