Браслетка для Васильевой

Сначала вызывала интерес ее внешность - все слышали, но никто не видел. Информации не было даже во всемирной помойке. Просто обывательское бабское любопытство сжирало. Хотелось знать: как выглядит женщина, у которой драгоценностей как у Екатерины Великой, а на стенах тринадцатикомнатной квартиры живописные шедевры? Одна маленькая фотография в интернете - где роковая блондинка а-ля Шерон Стоун с чувственным ртом смотрела прямо и уверенно. Снимок с удостоверения. Потом - уже совсем другие хроники, из зала суда. Растерянная и совсем простая, взгляд как у загнанного зверя. Глаза растерянные и затравленные. Она не понимает - как же так? Вчера на пьедестале, сегодня в суде. Эти кадры тиражировали и рассматривали с откровенным злорадством. Поделом!

Второй стадией было возмущение до ненависти. Перечисление материальных благ, которые "им" удалось нахапать.

Потом возникла вдруг другая грань Васильевой. Поэтесса. Лирическая героиня. Появилась откуда-то книжонка с пошлыми стихами и не менее пошлыми снимками, - хоть и делалась "для своих", но стала неожиданно предметом всеобщего обсуждения. И теперь уже все удивлялись и искали подтекст в словах про "серую плесень" и какую-то чудовищную эротическую подоплеку. В стихах было и про "гениальные картины, разосланные по стенам моей чарующей квартиры". И стон "Разожми свою челюсть клыкастую, безоружная я, безопасная я".  И "пусть богатые будут богаче", песня, что и говорить. Умные люди в критических статьях и просто в обсуждениях в интернете говорили: вот пример того, как дама претворила в жизнь свою детскую мечту. Такой знаете ли Барби-дом, начиненный бриллиантами и бархатом. Вроде того, как нищеброды в свое время мечтали о "золотых унитазах". Не потому, что это нужно, а потому, что это придает значимости в собственных глазах. Это очень правильно, но мне не хочется в сотый раз говорить о воровстве в государственных масштабах и о том, кто сидит наверху.

Мне хочется сказать, как меняется общественное мнение о персоне, ставшей в одночасье популярной. Может быть, хочется сказать о Евгении Васильевой - женщине. Как ни странно, эта маленькая книжица с стихами-поделками отодвинула образ казнокрадов на второй план. И возникла мощная лирическая героиня. Ведь и ее Герой тоже не похож на нежного рыцаря, а вот гляди-ка, писались и посвящались всякие эротические экзерсисы, от  "руки твоих мохнатые греют меня завидуя" до каких-то странных снящихся "шершавых волос, миндальных, на подушечке".

Как будто в прозрачной финансово-подсудной капле росы вдруг отразился солнечный луч и во все стороны брызнули разноцветные цветные радуги. История из разряда "преступление и наказание" превратилась в  какой-то сложный слоеный пирог, где перечисления материальных достижений и суммы с многими и многими нулями смешались с сермяжной лирикой. "Ты кусаешь меня безумно..." один литературный критик назвал чуть ли не "народной песней", а одно уважаемое издание признало, аккурат ко Дню Влюбленных, Сердюкова и Васильеву парой года. Я не сомневаюсь, что скоро появится книга мемуаров (Евгения, находящаяся в заточении в Молочном переулке, может написать ее сама, а может быть, ей написать помогут, - это будет бестселлер!) Потом, несомненно, снимут фильм. Сериал. Кто-то будет смотреть и плакать - от жалости. У нас жалостливый народ. Я и в себе уже чувствую эти подлые ростки, - сегодня вот говорили в новостях про браслетку для Васильевой, а я подумала: ужас какой. И квартиры-то под арестом. Одна в Молочном переулке, две в Питере, и какое-то хозяйственное помещение. Все, что нажито непосильным трудом. Практичный ум фиксирует: так и надо, "вор должен сидеть в тюрьме". А потом что-то вдруг тренькает, и думаешь: как же теперь "пара года" в разлучении. Ведь он бросил к ее ногам и власть, и золото. Любил. Принимал в ответ признания в стихах и... впрочем, это я фантазирую. Я же тоже женщина романтическая.  И наверное нужно закончить колонку поучительно: "От тюрьмы и от сумы не зарекайся". А я закончу цитатой из Васильевой. В принципе, с точки зрения дня сегодняшнего эти строки можно назвать провидческими. 

Меня волнуют твои руки,
в них запутаться хочу.

Но нестерпима боль разлуки,
впивается в мечту мою.

Сверлит любовь мою шальную
твоя путёвка в никуда.

Забыть мечту, забыть родную
мне не удастся никогда.

Не разлучит нас жалкий опыт, испепеляющий ум.

Теперь ты – мой, я – твой наркотик. Обречены.

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции