Тысяча мелочей

По просьбе читателей продолжаем публиковать серию занимательных историй и фактов из записных книжек журналиста.

Эстеты рулят

Бизнесмен заказывает архитектору проект многомиллионного загородного дома. «Скажите, а какой стиль вы предпочитаете?». — «Мне нравится ЭПЛЕПТИКА».

Вздохнула свободно

Получив свидетельство о разводе, женщина внимательно оглядывает бывшего мужа. «Я за тебя спокойна. Благодаря мне ты хорошо одет».

Нахрапистая природа

Человек может проснуться от комариного писка, а вот собственного храпа, сотрясающего все кругом, не слышит, дрыхнет в свое удовольствие. Вот такие мы: к себе требуем чуткости, а сами выступаем как хотим. И ничего не попишешь — природа.

Зря стараются

Считается, что глубоко женатые мужчины утрачивают стимул нравиться дамам. А холостяки, напротив, сохраняют. Поэтому следят за внешностью, поддерживают форму, занимаются здоровьем. Выглядят моложе, чувствуют себя лучше. А все равно по статистике женатые живут дольше!

У истоков гламура

Отступим лет на тридцать пять. Вещевой рынок в Конькове. Висят футболки с принтами. Впрочем, слова «принт» тогда не знали. Скажем иначе: с надписями. Парень с девушкой останавливаются у футболки Gucci.

— Смотри, Коля, — «Гукки».

— Учи языки, тундра. «Гуцци»!

Вся в трудах

Знакомая дама говорит: брак — это не удовольствие, а ежедневный тяжкий труд, непрерывная работа над отношениями. Она повторяет эту мантру уже много лет. Что не помешало ей выйти замуж в седьмой раз.

Старые мысли о деньгах

Богатый человек не стесняется выглядеть жадным. Интересно, что думают умершие олигархи, глядя с небес, как наследники дербанят их капиталы? Что не нужны были деньги или не нужны дети? Смерть справедлива, ибо уравнивает честного бедняка с богатым жуликом.

Там, в семидесятых

В 1970 году Мстислав Ростропович написал открытое письмо в защиту гонимого Солженицына, чем погрузил себя в глубокую опалу. Музыканта с мировым именем отправили гастролировать по сельским клубам. Но он не унывал, колесил со своим маленьким коллективом по пыльным проселочным дорогам, и колхозники дивились виду и звуку его виолончели.

Однажды после концерта музыканты ужинали в сельской столовой. А надо заметить, Мстислав Леопольдович мог зараз употребить изрядное количество огненной воды. В общем, компания расслабляется, а за ними подглядывают местные официантки.

— Глянь-ка, Любка, на их главного, на лысого. Представляешь, за полчаса две «Пшеничные» убрал! Дал же бог двойную печень.

— Я вот тоже думаю: это какое здоровье нужно, чтобы на такой здоровенной скрипке пиликать!

Быстро нашелся

Олег Табаков, помимо актерства, несколько лет работал директором театра «Современник». У него была зловредная секретарша, которая допускала к шефу только избранных и которую все терпеть не могли.

Однажды Табаков уехал на съемки в ФРГ. А в приемную звонит его приятель Гердт.

— Можно Олега Павловича? — Кто спрашивает? — Это артист Зиновий Гердт.

— Олега Павловича нет и сегодня не будет.

— А где он? — Вам-то какое дело? Ну, в Германии.

— Ах, в Германии, вот оно что, — задумчиво молвит Зиновий Ефимович. — То-то он меня спрашивал, как будет по-немецки «политическое убежище».

Секретарша падает в обморок.

Газетный мезальянс

В отдаленные годы я служил в центральной газете с огромным тиражом. Издание располагало сетью корреспондентов по всему миру. Работающие за рубежом собкоры — газетчики и разведчики — были объектами нашей черной зависти. Они наслаждались жизнью в мировых столицах, им полагались автомобили, прекрасные квартиры и даже уборщицы на зарплате в твердой валюте.

Время от времени «иностранцам», чтобы совсем уж не засахарились, устраивали в Москве отчеты. И вот заседает редколлегия, слово берет один из газетных начальников. «Я изучил сводную финансовую ведомость и обнаружил удивительную закономерность. Как вы думаете, на ком женаты все наши зарубежные собкоры? На уборщицах!» Тайное стало явным: «мастерами чистоты», как деликатно именовали уборщиц, ребята оформляли жен. А что, лишняя валютная копеечка в семье завсегда пригодится.

Редколлегия приняла решение запретить семейственность, чему мы, газетные простолюдины, были чрезвычайно рады. Из вредности.