Для оформления картины важно не только чувство прекрасного, но и знание законов оптики

А вот и наш герой — Николай Кудряшов, заведующий мастерской.

— Николай Николаевич, а багет для телевизионной панели или ноутбука вы могли бы сделать?

— Багет — это рамная рейка, из нее можно сделать раму для любого предмета. Необычные заказы для нас вообще не редкость. Помню, как-то изготовили раму шестиметровой длины для Архитектурного музея имени Щусева, потом на руках несли ее до Воздвиженки… Рамка предназначалась для огромных архитектурных рисунков.

Мы проходим внутрь. На стенах — иконы, карты, плакаты, репродукции, и у каждой свой багет. На полу огромная стопка рам. Кстати, а с каким материалом работают мастера?

— Только с деревом, — Николай Николаевич загибает пальцы, — липа — лучше режется, сосна держит форму, дуб ценится еще и за крепость... Березовых рам не встречал, но это не значит, что таких рам нет. Я даже из пальмы делал. Мастер обычно сам выбирает материал. Потому так много видов багета — тысячи! Только в нашей мастерской используется около двух с половиной тысяч! Ведь на багеты есть мода. Сегодня пользуется спросом один, завтра — другой… И Кудряшов вспоминает недавнее прошлое, когда всю страну худо-бедно обеспечивал багетами Калужский комбинат. Ассортимент был мизерным: для картин и для репродукций. Первое — для музеев, второе — для широких масс. Зато в 90-е багет к нам буквально хлынул — из Италии, Испании, Чехии… А теперь багетные мастерские есть чуть ли не в каждом российском городе.

— У нас огромный потенциал оформления домов, офисов, общественных помещений, — объясняет мастер. — И для этого вовсе не обязательно использовать картины выдающихся художников. Дипломы, грамоты, фотографии, детские рисунки, гербарии, коллекции… Плюс рама.

И все же в чем суть профессии? Одни считают, что эта работа сводится к умению рубить рейку, собирать рамы и натягивать холст. Другие утверждают, что багетчик — сам по себе художник, он облагородит даже посредственное полотно.

— Рубить, собирать, натягивать — это схема, — смеется Кудряшов. — Мастера отличают вкус, чувство меры, знание оптических закономерностей, применяемых в изобразительном искусстве, «золотого сечения». Он умеет представить, как определенная рама отнесется к определенной картине. Станет ли рама ее частью или отчеркнет ее от окружающей среды. Суть работы — «одевать» вещь в багет. А это еще и искусство. Мы служим в музейной багетной мастерской. Для нас любая вещь важна и ценна, это часть нашей работы. Меру своей ответственности мы понимаем.

Кудряшов и его сотрудники часто работают в перчатках: музейные ценности требуют щепетильного отношения.

Шутят: «Мы как пограничники — тоже охраняем государственное достояние!» В каждом деле есть свои подводные камни. А тут? Бывают ли «непослушные», «неподдающиеся» картины? Николай Николаевич тактично поправляет: — Скорее сложные.

И рассказывает, как мучились над небольшим этюдом Герасимова... Рамки существовали словно сами по себе, а картина жила отдельно. И вдруг одно парадоксальное сочетание дало щелчок: непонятно как, но они соединились! Мы говорим о тенденциях.

— Новое рождается редко, — говорит мастер. — Однажды импрессионисты вынули из рам картины старых мастеров, вставили свои — и подсказали ход. И контрход — когда старинное произведение искусства обретает современную раму. Но здесь все решает чувство меры.