Кавалер Славы, оставивший подпись на Рейхстаге

«Ворота Берлина» удерживали почти два месяца

- На той войне, событий, которые врезались мне в память на всю жизнь, было много. Но больше всего запомнились последние дни войны, - так начал свой рассказ Александр Гаврилович Когутенко, старший сержант отдельной полковой роты автоматчиков 216 гвардейского стрелкового полка, полный кавалер ордена Славы – В начале февраля и до апреля 1945 года мы удерживали кюстринский плацдарм. Это на западном берегу реки Одер рядом с немецким городком Кюстрин. Его называли воротами в Берлин. Поэтому немцы предпринимали до десяти контратак, чтобы сбросить нас в реку. Но мы выстояли. А потом пришло время штурма Зееловских высот – стального замка Берлина, так сами немцы их именовали.

Бои на улицах и вкус шоколада

В третьем ночи, 16 апреля, наш плацдарм вздрогнул от тысяч взрывов советских минометов, катюш, одновременно были включены больше сотни прожекторов, они направили свои лучи в сторону врага, ослепляя его и указывая путь нам. Первые окопы мы взяли почти без потерь. Но немцы перевели основные силы во вторую полосу обороны. И нас встретило сильнейшее сопротивление. Дело доходило до рукопашного боя. Много в тех окопах погибло и наших, и немцев. Дрались с небольшими передышками пять дней.

Мы преодолели последнюю линию обороны немцев, 21 апреля и вышли на окраину Берлина. Начались уличные бои - штурм этого огромного, площадью около 900 квадратных киломеьтров города. Боевые действия велись мелкими группами и отрядами..

Штурмовая группа, в состав которой входила наша рота, шла вдоль реки Шпрее в районе Тиргартена. При подходе к мосту через один из каналов нашу группу обстреляли из крупнокалиберных пулеметов и фаустпатронов. Огонь вели из здания, стоявшего в глубине улицы. Моему отделению было поручено подавить ближнюю огневую точку.

После минометного обстрела здания мы подобрались к его торцу, взломали металлическую решетку на одном из окон, и я с тремя солдатами вошел внутрь. А для прикрытия оставили нескольких автоматчиков снаружи. Внизу немцев не оказалось, стук пулеметов был слышен вверху. Мы поднялись по лестнице на второй этаж - в углу у окна сидели два эсесовца и стреляли по улице из пулеметов, два других наводили фаустпатроны на цели. Немцы увидели нас, стали хвататься за автоматы, но было поздно. Мы их опередили. А когда спустились вниз то в одной из комнат увидели большие кастрюли, стоящие на столе. И шел очень приятный, какой-то пряный запах. В кастрюлях какая-то застывшая еда. Попробовали. Приятный вкус. Оказался шоколад. Просто я-то никогда его раньше не ел. И не думаю, что кто-то из товарищей моих вкус шоколада знал.

Сержант, который стал прототипом памятника русскому солдату

Нам предстояло форсировать канал, впадающий в реку Шпрее. Сам мост был заминирован. А пройти на другую сторону канала через тоннель метро оказалось невозможно – фашисты его затопили. Штурмовой группе был дан полусуточный отдых.

И ночью мы услышали детский плач и крики : «Мути, мути!» Сержант Масалов прошел проверить. И принес плачущую немецкую девочку. Как потом он нам рассказывал – женщина забралась от обстрела под мост вместе с дочкой, которую привязала к себе поясом от платья. Но в мать попала пуля, а трехлетняя девочка, не понимая, что случилось с мамой, дергала пояс и звала ее. Потом мои однополчане утверждали, что именно Николай Масалов, стал прототипом для памятника советского солдата в берлинском Трептов-парке.

Каша для немецких детей

Уже был виден огромный купол рейхстага. Но нам штурмовать его не довелось. Мы подошли позже. Помню стены рейхстага. Все испещренные пулеметными осколками, снарядами. И подписями. Свободного места на расстоянии вытянутой руки уже не было. Я, как и многие, забрался на чьи-то плечи, увидел: «Развалинами удовлетворен». И поставил под этими словами свою подпись.

После 30 апреля стрельба внутри рейхстага еще продолжалась. А второго мая немецкое командование объявило о своей капитуляции. И в этот день у нас была не с чем не сравнимая радость. В обед к нашей кухне стали подходить немецкие ребятишки с разными емкостями. Они же были голодными. И вот этот самый голод оказался для них страшнее русского солдата. Они вливались в наши группы, протягивали свою посуду, повар накладывал им кашу, давал в ладошку по кусочку немецкого шоколада. И они вместо спасибо говорили: Гитлер капут!

СПРАВКА

Александр Гаврилович Когутенко, полный кавалер ордена Славы. Старший сержант, командир отделения автоматчиков 216-го гвардейского стрелкового полка (79-я гвардейская стрелковая дивизия, 8-я гвардейская армия, 1-й Белорусский фронт).