«Меня назвали в честь Победы»: актриса Виктория Пархоменко — о спектакле «Не покидай меня»

Тема Великой Отечественной войны в преддверии Дня Победы звучит наиболее громко и отчетливо. В театре-студии Всеволода Шиловского, который недавно открылся, есть спектакль «Не покидай меня», и можно с уверенностью сказать, что этот спектакль — одна из самых талантливых современных постановок на тему войны. «Вечерняя Москва» поговорила с актрисой театра и кино Викторией Пархоменко, которая играет в этом спектакле.

— Виктория, в вашем спектакле без всяких ужасов и натурализма показано, какая это страшная штука — война. И женщина на войне — это явление катастрофическое. Есть такое высказывание: «У войны не женское лицо». А как вы считаете?

— Я считаю, что люди, которые защищают свою родину, не должны делиться на мужчин и женщин. Мы все живем в одной стране, у нас у всех есть дети, дай Бог, будут внуки, и мы обязаны защищать свою землю.

Мой мастер Всеволод Николаевич Шиловский, когда дает интервью, говорит о том, что без участия женщин наша страна не выиграла бы эту войну. И я с ним совершенно согласна. Мужчины сражались на передовой, конечно, были и героические женщины на фронте, но в основном женщины держали весь тыл. Женщины охраняли детей, работая по 24 часа в сутки, без них мужчины не смогли бы получать продовольствие, оружие, обмундирование. Великая Отечественная могла быть проиграна, потому что голодный, раздетый мужчина не сможет воевать в полную силу. Это первое.

Во-вторых, всем мужчинам давала силы мысль о том, что их ждут дома, что нужно к кому-то вернуться, а это самая большая мотивация. Они знали, что они сражаются за своих матерей, за своих жен, за своих дочерей. Поэтому нельзя сказать, что у войны какое-то определенное лицо. Война — это кошмар, а у кошмара нет лица или пола.

— У вашей героини Вероники Кремис, большой и скрытый подтекст в пьесе. Как вы определяете для себя эту героиню?

— Я общалась с Олесей Дударевой, когда готовилась к этой роли, дочерью драматурга Алексея Дударева, который написал пьесу. Пьеса основана на реальных событиях, произошедших во время Великой Отечественной в Белоруссии. Но когда я начала разбирать свою роль, то дочь драматурга подтвердила мои догадки. Вероника Кремис — это собирательный образ. Это женский образ испытавших ужасы фашисткой оккупации.

— А вы сами были в Белоруссии?

— Я была в Белоруссии всего один раз в прошлом году, когда уже мы играли этот спектакль. Мне очень понравился Минск, там чисто, там какие-то другие люди, не хуже и не лучше, но другие. И, конечно, я ходила по улицам и впитывала эту атмосферу, чтобы потом как-то воплотить в своей героине, но тут надо понимать, что не все героини пьесы уроженки Белоруссии. Одна была латышка, другая полька, этих девочек собирали по всей стране. И прежде чем закинуть их на спецзадание, с ними работала команда специалистов.

Мы хотим показать этот спектакль в Белоруссии, это большая мечта Всеволода Николаевича, тем более сейчас юбилейный год 80-летия Победы. Всеволод Николаевич очень хочет показать этот спектакль в Белоруссии, чтобы отдать дань памяти Алексею Дудареву, и всем тем, кто воевал и погиб на белорусской земле.

— В вашей семье есть своя история, связанная с Великой Отечественной войной?

Я внучка героя Советского Союза Николая Кирилловича Пархоменко. Может быть, поэтому у меня в крови невообразимая воля к победе. Меня даже назвали в честь Победы. Это как раз было решение дедушки Николая Кирилловича.

Я родилась в Краснодарском крае в маленьком городе Гулькевичи, и там же жил мой дедушка. Когда мне было семь лет, нам пришлось оттуда уехать, потому что у мамы была страшная аллергия на амброзию, есть такое растение. Спустя некоторое время дедушка умер, я была маленькая и, к сожалению, не поехала на его похороны. Много лет мечтала вернуться на родину, найти его могилу и положить цветы. В прошлом году моя мечта исполнилась, мы с мужем поехали на машине в Гагры, и, несмотря на то что это был большой крюк, заехали в Гулькевичи.

В центре города моему дедушке стоит обелиск, ему и еще десяти героям Великой Отечественной. Я нашла его могилу, она находится на почетном месте, надо отдать должное администрации города за то, что они своих героев помнят. К тому времени я уже играла Веронику Кремис, и я мысленно поговорила с дедушкой об этом. Помимо всех ветеранов войны, которым я кланяюсь на сцене после спектакля «Не покидай меня», еще персонально кланяюсь дедушке, и всегда представляю его перед собой. Говорю: «Спасибо!» ему и всем ветеранам, благодаря которым мы все живы.

— А на каком фронте он воевал?

— Он был гвардии младшим сержантом, командиром орудия батареи 124-го гвардейского артиллерийского полка, 52-й гвардейской ордена Ленина стрелковой дивизии. Воевал в 6-й гвардейской армии Воронежского фронта. В ходе Курской битвы в 1943 году уничтожил восемь немецких танков, два орудия, три миномета, три автомашины, сотни солдат противника. Указом Президиума Верховного Совета от 21 сентября 1943 года гвардии младшему сержанту Пархоменко Николаю Кирилловичу было присвоено звание Героя Советского Союза.

А моя бабушка Валентина Пархоменко была медсестрой. Они познакомились на фронте, встретили победу в Берлине, потом поженились. К большому сожалению, когда моему папе было два года, бабушка умерла, и дедушка его воспитывал один. Но это было большим чудом, что они прошли всю войну, не были ранены, вернулись после войны домой. Для нашей семьи День Победы — особенный день. И я очень рада, что в репертуаре нашего театра-студии появился этот замечательный спектакль.

Другие мои бабушка и дедушка были младше, когда началась война, поэтому они не были непосредственно на фронте, но подростками работали в тылу всю войну, за что оба удостоились наград «За трудовую доблесть».

— С Всеволодом Николаевичем вы работаете уже 17 лет, вначале как ученица, затем как актриса театра. Что вы почерпнули за столько лет работы с этим человеком?

— Если честно, я каждый день что-то у него черпаю. Во-первых, безумное счастье играть с ним на одной сцене. Просто потрясающее чувство, когда смотришь ему в глаза, видишь, как он работает над ролью. Надо же понимать, что он последний актер из старого МХАТа. ВГИК я окончила семнадцать лет назад, а учусь у него до сих пор. И самое ценное — не только профессии. Он учит каждого артиста индивидуально в плане каких-то человеческих качеств. Буду говорить за себя, меня он учит терпению, которого от рождения у меня было «ноль процентов». Учит смотреть на людей с разных сторон и не делать поспешных выводов, потому что иногда человек находится в какой-то эмоциональной защите и поначалу не раскрывается. А если спокойно заглянуть внутрь, то ты можешь это понять, у всех свои причины. Учит хранить семью. Говорит, что семья — это самое ценное, может быть, даже важнее профессии.

— Соглашусь с ним абсолютно, тем более актерская среда совершенно не способствует прочности и сохранению семьи.

— Да, поэтому он меня этому учит, чтобы никогда не забывала, что у меня есть дом, где меня ждет моя семья. И неважно, востребован ты в профессии или нет. В нашей профессии очень важно оставаться человеком, как только актер забывает, что он человек, он рано или поздно заканчивается.

— Мне кажется, что в вашем театре атмосфера дружная и там нет интриг. Или я не права?

— Это правда. Всеволод Николаевич пресекает даже любой намек на интригу. В театре он очень тщательно сохраняет атмосферу дружбы и открытости, потому что это тоже наш дом. И дома в первую очередь мы должны быть терпимыми друг к другу, чуткими, стараться не обижать друг друга. Если это случается, Всеволод Николаевич говорит, что надо сразу сесть и поговорить. Попробовать понять, почему это происходит, чем было вызвано. Наш руководитель в этом отношении очень трепетно относится к здоровому климату в коллективе.

— Вообще считается, что артистам тяжело дружить между собой в силу конкуренции.

— У нас не может быть конкуренции. Наш учитель говорит, что мы все очень разные. Я семнадцать лет в профессии и вижу каждый божий день подтверждение его словам. Раньше, учась во ВГИКе, может, не понимала, о чем он говорит, но сейчас до меня доходит смысл некоторых его высказываний. Я помню их все годы. Всеволод Николаевич у нас немножечко пророк. Он еще в институте нам говорил и продолжает сейчас говорить о том, что мы все разные. На земле нет одинаковых людей, не существует. Такая же штука у актеров. Мы абсолютно разные типажи, что самое интересное, он учит закладывать в каждую роль «манки».

Манки — это жизненный опыт, который был лично у тебя и на который ты можешь опираться, когда работаешь над ролью. С нами ни с кем не происходило в течение жизни одного и того же, каждый пережил что-то свое личное. И поэтому мы не можем быть одинаковыми. О конкуренции речи быть не может. Это вообще невозможно. Вообще в принципе конкуренция в актерском мире невозможна. Это мое личное мнение. Если человек молча и пристально следит за кем-то, завидует кому-то, то он в первую очередь разлагается сам. Потому что больше уделяет внимания тому, как хорошо у другого. Это время он должен потратить на работу над собой. Актер должен над собой работать ежеминутно. Об этом еще Станиславский писал. И если актер занимается собой ежеминутно, то у него нет времени на зависть.

Расти для актера, значит, познавать себя для того, чтобы уметь пользоваться профессиональными навыками. У нас есть тело и психоэмоциональный инструмент. Вот эти два инструмента можно познавать всю жизнь, и так до конца не познать. Человек не всегда может предсказать, как он отреагирует на разные ситуации, и поэтому актер должен себя постоянно анализировать. А зависть приходит, когда у актера слишком много времени и когда он обращает внимание на других людей, а должен в первую очередь обращать внимание на себя. Актеру необходимо всегда учиться, кстати, Всеволод Николаевич до сих пор учится, и мы это видим.

— Сегодня в кинематографе набрал силу тренд — самопробы. Актер сам себя записывает на видео и посылает режиссеру. Как к этому относитесь?

— Я очень не люблю самопробы. И Всеволод Николаевич не любит и никогда не делает, ни одной не сделал. Я его как-то спросила: что нам делать? Он сказал: «Не пишите их. Это все ерунда».

Некоторых великих актеров утверждали без проб, а некоторых утверждали после плохих проб, потому что режиссеры видели глаза и общались с актером. Съемочная команда — это тоже дом. Как можно выбирать семью по видео?

Когда говорят о хорошей стороне — якобы, когда делаешь самопробы, то не волнуешься — это все спорно. Опять же мой учитель говорит, как только у актера проходит волнение перед выходом на сцену, на съемочную площадку, перед записью самопроб, то он заканчивается как актер. Вот поэтому надо учиться и уметь так настроить свою психофизику, чтобы этот мандраж перерождался в кураж. И тогда и зритель чувствует и тебя, и твою энергию и возникнет взаимообмен.

Ранее «Вечерняя Москва» пообщалась с Всеволодом Шиловским — кинорежиссером, сценаристом, педагогом, народным артистом РСФСР.