«Мы все делали вопреки»: телеведущий Александр Анатольевич — о запуске и закрытии «MTV Россия»
Сюжет:
Эксклюзивы ВМ
Телеведущий и бывший виджей канала «MTV Россия» Александр Анатольевич в интервью «Вечерней Москве» рассказал о своем спортивном прошлом, работе на радио и запуске главного музыкального телеканала страны.
— Александр, как вы учились в школе?
— Я забивал на учебу, как правило. При этом я все время хорошо учился. Я читаю с трех лет, начал писать тогда же. Я напросился в школу — мне было шесть лет, а по тем временам это было дерзостью.
Пришел в первый класс — и меня хотели определить сразу во второй или в третий. Сказали, что ребенок и так все умеет, а со своими одногодками будет сидеть и скучать. Но еще сказали, что когда я окончу школу, мне едва исполнится 14, и это слишком рано, надо побегать еще. Ну вот я и начал бегать то по спортивным секциям, то по музыкальным школам.
— А это все ваше желание было?
— Да, я впрягался во все сам. Родители только приветствовали это. У меня были разные увлечения, но в конце концов остались хор мальчиков, фортепиано, английский язык и хоккей. Я любил говорить, петь, играть, смотреть, фотографировать.
Спорт занимал очень много времени. Наша хоккейная команда неплохо играла, я был центрфорвардом под десятым номером, рубился за город и край.
Я хорошо играл, но нужно было в какой-то момент определяться с местом жительства и со спортивным клубом. Да и школу нужно заканчивать, а у меня там сплошные двойки. Я ночами не спал, учил утром, днем и вечером зубрил. В итоге сдал все хорошо, а до этого меня даже до экзаменов не хотели допускать. И, конечно, я собирался стать актером.
Я подумал, что приду на актерский факультет в какой-нибудь институт и всех покорю. Я участвовал в некоторых спектаклях в юности, и мне казалось, что я могу сделать на сцене что угодно.
Конкурс на место в то время был какой-то космический. Я подал документы в несколько театральных вузов, думал, что сам потом решу, куда идти, — и получил по полной программе по своим мечтам. Мне сказали, что конкурс слишком высокий, списки поступивших уже есть. В этот момент я сильно повзрослел.
И тогда на семейном совете было решено, что я пойду получать медицинское образование.
— Поэтому вы стали провизором?
— Да. Это большая серьезная наука, где пригодились и любовь к языкам, и способность запоминать многое.
— Когда и как случился сумасшедший поворот в сторону радио, а потом и телевидения?
— Некоторые радиостанции стали вещать ту музыку, которую я всегда любил, я стал прислушиваться и подумал: вот это я умею, потому что всегда вел дискотеки и в школе, и в институте.
Что на радио обычно было: «в рабочий полдень», «концерт по заявкам», разумеется, полонез Огинского, конечно, Лидия Русланова, «Валенки», и все, что мы знаем про эстраду всех братских республик, болгарская, югославская, румынская эстрада и, может быть, даже иногда Мирей Матье.
Когда радио стало другим, меня это очень заинтересовало. И совершенно случайно я познакомился с хорошими людьми, которые пригласили меня зайти к ним на Пятницкую, мол, можем сработаться. Я не понял вообще, кем я могу пригодиться, может, бумажки перекладывать со стола на стол, факсы получать и дешифровать, припаять что-нибудь.
А Пятницкая, 25 — это, как известно, радиодом, это Гостелерадио, это «радийное государство». И когда я туда попал, то пришел в восторг. Мне предложили постажироваться и выходить в эфир сначала в записи, а потом в прямой. А стажировался я ни много ни мало на «Радио России». Выходил на всю планету.
— Чему приходилось учиться?
— Я выходил на волне, которая вещала на русском языке на весь мир круглые сутки. Когда я понял, что я сейчас говорю в микрофон, читаю новости и меня слышат миллионы людей, которые прекрасно говорят на русском или только стараются говорить на нем, или какие-нибудь экспедиции, или просто какие-то люди где-то далеко попали на эту волну...Вот она, школа-то. И это было очень здорово и очень волнующе.
— Стресс был перед тем, как выйти в эфир?
— Возможно, другой бы этот стресс и не пережил бы. Перед тобой стоит человек, который готовит новости, читает их и смотрит на тебя так, что у тебя нет права на ошибку. А этот человек в свое время работал с людьми, которые работали с тем же Левитаном. И ты понимаешь, что ты вообще ничто, и шансов у тебя никаких нет. И ты просто понимаешь, что у тебя один вариант — либо делаешь хорошо, либо уходишь.
Но уходить не в моих привычках. Наверное, помогала театральная история, я умел выходить на публику и что-то делать, мог договариваться с кем угодно на разных языках. Спорт, наверное, помог — я просто собрался.
Это был не страх и не стресс, это был выбор. Не нравится — иди, тебе никто ничего не скажет. Многие не справляются из-за страха публичных выступлений — а с ним ты бороться не можешь. Либо ты с ним подружишься, либо уходи.
— Когда вы пришли на телеканал, у вас были ощущения, что вы опять новичок?
— Меня никогда не покидает ощущение, что все надо делать с первой попытки. Ты, конечно, можешь раскатываться до третьего периода, только уже будет 0:10 не в твою пользу. Я привык делать все сразу, как моя бабушка говорила, «на беловик».
Мне просто однажды сказали: тебя надо по телеку показывать. У кого-то даже видеокамера была, кто-то сказал: давай мы тебя снимем, а потом посмотрим, поржем. Сняли украдкой, показали, я подумал — да, забавно.
И вот меня послали на кастинг на музыкальный телеканал. Я смотрел этот канал, он был единственный, и мне было любопытно. Я сказал, да ладно, о чем вы говорите. Но попробовать надо — у меня не было трепета, я ничего не боялся.
Телевидение — это по-другому. Это то же радио, только с картинкой. Я попал туда, где мне вообще не страшно, и я почему-то знал, что мне надо делать. Я чувствовал себя абсолютно в своей тарелке, и режиссер, который выпускал в прямой эфир многих ведущих, посмотрел на меня и сказал: «На радио, что ли, работал? Это слышно».
Мне сказали, что надо иногда крутить башкой, я начал ей вертеть, а потом и сам вертеться, а потом мне сказали, что я очень быстро освоился. Сценический, театральный опыт — самый великий в жизни, он пригождается в любом возрасте любому специалисту. Даже во время ухаживаний. Но это уже другой разговор.
— Насколько ответственно было быть первым ведущим легендарного канала, хотелось ли быть тем самым первым?
— Конечно, хотелось! Нет, не то чтобы я на это настраивался, мы уже были очень взрослые люди. Мы к тому времени уже несколько лет проработали на музыкальном телеканале, мы уже немало знали про телевидение и уверенно делали свое дело.
Я не фиксировался на этой мысли, я понимал, что мы такого-то числа в такую-то минуту начинаем вещание, и я к этому готовился вместе со своей немногочисленной, но крутой командой. Вот и все.
Но ко мне подошли и сказали: «Надо записать вот эти слова». Я смотрю — задача простая, мы должны открыть вещание этими словами. И я их записал.
Разумеется, это почетная обязанность. И мне приятно, когда мне говорят, что я первый, кто появился в эфире и сказал: «Это канал «MTV Россия». Мы начинаем вещание».
Гордимся ли мы этим? Конечно, приятно быть первопроходцем, когда за тобой либо повторяют, либо тебя копируют, либо учатся на твоих ошибках — конечно, это здорово, но это не может быть отдельным предметом какой-то супергордости.
В тот вечер мы смотрели открытие по телевизору в кафе и вели обратный отсчет, пошла отбивка, а потом появился я и сказал: «Всем привет», и потом пошел клип «Мумий Тролля» «Владивосток 2000». И в этот момент концентрация радости друг за друга была такая критическая, что я думал, мы взлетим, просто на орбиту уйдем. И мы вышли на орбиту, и были в эфире 15 лет.
— Когда в 2013 году канал закрылся, какими были ваши ощущения? Закончилась эпоха?
— Я не называю это такими великими словами. Мне до сих пор странно отзываться на титр «легенда», я смотрю на это намного проще. Как сейчас помню: гримерка в одном из клубов, мы отработали большое мероприятие на пару с сыном, который работал, кстати говоря, на MTV со школьного возраста. Заканчивается вещание, и отбивка пошла в обратную сторону. Я смотрю на сына, он на меня. «Ну, давай собираться».
Мы увидели финальные секунды работы телеканала, переглянулись. Нам было, конечно, жаль, мы поняли, что переворачивается какая-то огромная страница. И все.
Но мы готовились к этому, мы понимали, что к этому идет, нам давно про это говорили, уже пресса отшумела, уже злопыхатели отворчались. Я бывал на каких-то радиостанциях, телеканалах, где мне говорили: «Ну как же так, не уберегли». Но я всегда отвечал: «Сделайте так же, потом поговорим».
— А как вы думаете, сегодня возможен запуск такого канала? При всей подготовке, при всех технологических возможностях?
— Нет. Именно потому, что есть для этого все возможности. Мы всегда работали против ветра, против течения, вопреки. Если ты делаешь благодаря, у тебя будет что-то неплохо, может быть, даже долго, может быть, даже «успешненько». Но когда ты делаешь вопреки — это и честно, и добротно, и хорошо — это вызывает уважение.
Нам все мешало. Был какой-то кризис, люди, которые разбирались в экономике, говорили, что открывать что-либо в этом году, да еще в такой экономической ситуации просто невозможно.
Скептики получили по полной программе, и многие из них говорили: «Фантастика, мы не верили, спасибо, что доказали обратное».
Мы открылись вопреки экономической ситуации, у нас почти никакой базы не было. Мы не испугались, не растерялись, более того, еще и удивили. Все наши заставки были сделаны из бумаги — аппликации на обычном столе.
Приехали наши коллеги (из США — прим. «ВМ») и сказали, что у нас интересные оформительские ходы в эфире, хотели нам дать исходники, чтобы мы могли ими пользоваться. Я сказал: «Нет, мы адаптируем и артистов наших, вставим во все эти джинглы и отбивки, и сказано и написано все по-русски должно быть».
Они спрашивали, где наши программисты, дизайнеры, компьютерная графика, где мы снимаем. А почему один план в программе? Крупнее можно? Не надо, свет может быть не очень. А если отъехать? Не надо отъезжать, будет видно табурет, хромакей и прочую аппаратуру, которая в углу валяется. То есть мы вывели такую рамку картинки, в которой можно имитировать «успешную программу».
Пилотный выпуск «News блока», еще на BIZ-TV, мы сняли в старой аппаратной в «Останкино», там был склад телевизоров. Просто не было другого угла. Пилот отличный получился. Без света, без суфлера, без всего. Я сидел сверху красивый, снизу — нелепые треники, шлепанцы, вокруг телевизоры пыльные, старый пульт, который невозможно сдвинуть, на нем лежала подсказка, и стул, на котором лучше не двигаться, а то он скрипнет или развалится. Вот про такое говорят «сделано на коленке». В буквальном смысле.
И нам говорят: раз вы так можете, то если вас немножко оснастить, так вы вообще все сможете. Конечно, мы сказали, что мы можем все, мы умеем варить кашу из топора. А сейчас этого никто не умеет.
Возможно ли такой канал сделать сейчас? Нет, никто не возьмется, слишком все удобно. Аппаратуры сколько хочешь, снимать на телефон может каждый, если есть возможность, так пользуйтесь! Не пользуются. Им говорят, ну сделайте что нибудь. Ну они и делают:
«Недавно была замечена артистка такая-то с оформившимся животиком, кажется, на пальчике колечко, скоро кто-то будет играть свадебку. Замечена в компании своего танцовщика, и, возможно, именно от него у нее будет ребенок».
Это точно музыкальные новости? Это точно интересно публике, вы уверены, что это и есть телевидение? Да, они так и думают. А публика их не смотрит, потому что они не дают публике то, что ей нужно, — она это нашла в интернете, причем еще месяц назад. А как обогнать интернет? Быть первее. Как, это же невозможно? Возможно. Найди материал. Как? «Я открываю интернет, читаю, а потом еду и делаю это же в огромной виртуальной студии, мучаясь, по несколько подхватов». А ты кто? «Телеведущая». Нет, ты не телеведущая, ты говорящий манекен. Обидно? Да. Говорящая голова — самое страшное оскорбление, которое только может прилететь человеку на телевидении.
— Вы считаете успешным то, что сейчас делаете?
— Если я пригодился, кого-то радую и кто-то ждет новой встречи, то это успех. Но не только мой, а тех, кто вместе со мной делает это дело, я же один ничего не сделаю. Телевидение — это где один в поле не воин.
— В 2025 году есть какие-то планы в отношении кино, актерских проектов?
— Позовут в кино — с удовольствием откликнусь, но очень важно, какой сценарий и кто режиссер. Хочется что-то очень ощутимое, достойное увидеть и принять в этом участие. Если будут антрепризы — а я раньше шалил в антрепризах на театральных сценах — если это будет интересным приключением, я с удовольствием примкну к какой-нибудь труппе.
Я прекрасно себя чувствую в роли защитника в программе «Модный приговор» на главном подиуме страны и готов это продолжать бесконечно долго.
Я сейчас скажу вещь, которая понравится только моим коллегам. Музыкальное телевидение в нашей прекрасной стране было — оно называлось «MTV Россия», и оно закончилось. Не надо повторять попытки, можете просто крутить клипы, но не думайте, что вы музыкальное телевидение. Вы просто крутите много музыкального «контента». И сказал я это слово не без упрека.
