«Клеопатра»: больше, чем неоклассика

Премьерный спектакль «Кремлёвского балета» необычен всем: пластическим языком, на котором изъясняются его герои, живущие во времена Древнего Египта и Римской империи; колоритной музыкой; костюмами и сценографией… Это щедрое на сценические эффекты современное шоу по сути своей — серьёзное философское размышление о том, что на самом деле по-настоящему ценно, что есть победа и когда она вдруг оборачивается поражением. Хореографом-постановщиком «Клеопатры» В. Качесова является народный артист России, основатель театра «Кремлёвский балет» Андрей Петров (1945-2023). К сожалению, судьба распорядилась так, что Андрей Борисович, успев полностью завершить эту работу, премьеры уже не увидел. К показу на сцене Государственного Кремлёвского Дворца спектакль готовили его ассистенты, заслуженные артисты России Валерий Рыжов и Александра Тимофеева. Как проходила эта работа? Что оказалось самым сложным для постановочной группы и танцовщиков? Можно ли отнести «Клеопатру» к балетной классике? Обо всем этом нам рассказала главный балетмейстер театра «Кремлёвский балет» Александра Тимофеева.

— Александра Сергеевна, после просмотра «Клеопатры» многие c восторгом говорили о том, что на их глазах словно оживали древнеегипетские фрески. Можно ли говорить о том, что Андрей Борисович Петров в данном случае представил очередной вариант неоклассики – направления, которое он развивал в последние годы?

— Я бы не стала называть хореографический язык «Клеопатры» неоклассикой. На мой взгляд, это нечто большее. Неоклассика – она всё-таки ближе к классике. Здесь же, в отличие от того же «Продавца игрушек», где используются спортивные движения, современный бытовой танец, или от «Аленького цветочка», где мы видим некий синтез классической хореографии и элементов русского народного танца, Андрей Борисович пошёл дальше. В «Клеопатре» совершенно особенная пластика не только у солистов, но и у кордебалета, который тоже ведь во многом определяет лицо спектакля. По ходу действия в самом деле возникает ощущение, что балетмейстер оживляет египетские фрески, и это нечто большее, нежели просто обогащение классического танца этническими элементами. У меня пока нет готового определения для данного направления, но, думаю, мы можем говорить, о том, что данный балет уникален и в плане хореографии тоже.

Шуты Клеопатры. Сцена из второго действия / Фото: Пресс-служба ГКД

— На самом деле масштаб «Клеопатры» поражает воображение…

— Да, это почти имперский по своей роскоши и в то же время интеллигентный современный спектакль. Вот такое, казалось бы, невозможное сочетание. Но, тем не менее. Во многом, конечно, это заслуга и сценографа-постановщика Григория Акинфовича Белова, и художника по костюмам Ольги Дмитриевны Полянской. Вообще, для того, чтобы объять нашу огромную сцену, нужно приложить неимоверное количество усилий, внутренних, прежде всего. Андрей Борисович научился воспринимать её как своё творческое пространство, он как хореограф видел несколько планов сразу и оперировал «крупными мазками». Да и сюжеты выбирал, исходя из параметров именно кремлёвской сцены, вспомним хотя бы того же «Наполеона Бонапарта». И это при том, что Петров ставил и прекрасные камерные спектакли. Однако он настолько сроднился с невероятным пространством нашей большой сцены, что уже предпочитал масштабные постановки. И «Клеопатра» еще одно тому подтверждение.

— Андрей Борисович работал над «Клеопатрой» с одним составом исполнителей или второй репетировал тоже ещё при нем?

— Сразу готовились два состава. Первой Клеопатрой стала Олеся Росланова, а во втором составе Андрей Борисович утвердил Алину Каичеву, которую зрители впервые увидели в этой партии 22 ноября прошлого года. Это был наш третий премьерный спектакль.

Клеопатра - Олеся Росланова / Фото: Пресс-служба ГКД

— Перед Вами и вторым ассистентом хореографа-постановщика, Валерием Рыжовым, стояла труднейшая задача: подготовить к выпуску спектакль в отсутствие его автора. Что оказалось особенно сложным?

— Прежде всего, расставим правильные акценты. Основным ассистентом хореографа выступил именно Валерий Викторович Рыжов, очень опытный мастер, много работавший как ассистент и с Андреем Борисовичем Петровым, и, ранее, с Юрием Николаевичем Григоровичем. Я многому научилась у него в процессе этой работы. Скажу, что было самым простым: вспомнить рисунок танца. К тому же у нас оставались видеозаписи. А вот дальше… Мы понимали, что Андрей Борисович неизбежно в ходе постановочных, репетиций что-то корректировал бы, шлифовал. И вот нащупать, интуитивно прочувствовать такие нюансы оказалось нереально сложно. В итоге мы максимально сохранили авторский вариант, внеся минимальные корректировки, необходимость в которых возникала по ходу дела.

— Вы опытный педагог-репетитор, у Вас есть опыт постановочной работы. И все же, как Вы ощущаете себя в роли главного балетмейстера труппы? Вообще такой поворот судьбы для Вас стал неожиданным?

— Абсолютно. И произошло это в очень сложный для нашего театра период. Конечно, это колоссальный для меня опыт, но я пока не готова говорить о том, что и как складывается. Огромные объёмы – в плане того, что хочется сделать, в том числе и для артистов. А там посмотрим…