«Я всегда автор своей работы»: Евгений Стеблов отмечает 77-летие

Евгений Стеблов 8 декабря отмечает 77-летие. Накануне дня рождения он дал интервью «Вечерней Москве», в котором рассказал, с чего началось его увлечение театром.

В премьерном спектакле Театра Моссовета «Соло для часов с боем» народный артист Евгений Стеблов исполнил роль гостеприимного хозяина Франтишека Абеля.

— Евгений Юрьевич, герои спектакля вспоминают свои молодые годы. Как по-вашему, внутренний возраст важнее того, что указан в паспорте? На сколько лет себя ощущаете?

— Думаю, да. Психологически чувствую себя лет на 50, а физически — постарше. У меня уже было две закрытые операции на сердце, да и другие проблемы со здоровьем есть. Вообще, я никогда не испытывал восторга от избытка сил, хотя мне очень нравятся люди, знакомые с этим чувством, но сам я не из их числа. Правда, лямку свою я всегда тяну, ни разу не было такого, чтобы свой воз не довез до цели.

— Вспомните роли, где вы играли персонажа старше?

— В Театре Армии, когда мне было около 21, на их огромной сцене я играл главную роль с тремя возрастными трансформациями — от 19 лет до 48. Но главная сложность там не внешняя, а внутренняя. Мне грех жаловаться на судьбу, я всегда играл ведущие роли, но, честно говоря, не испытывал от этого подлинной радости. Помню бесконечную усталость, когда ощущаешь себя лошадью на бегах, на которую делают ставки, повышают их, а ты выдыхаешься. Уже в 25 лет я заработал нервное истощение, потому что парень я не спортивный, а нагрузки были очень большие, особенно в театре. Я тогда работал с режиссером Леонидом Ефимовичем Хейфецом, а он все время стимулировал истерики на сцене. Обо мне даже писали в прессе, что я «создал новое амплуа советского неврастеника». Честно говоря, я делать это могу, но через силу, — никогда мне это не нравилось.

— Что позволяло компенсировать разрыв в опыте между вами и героем значительно старше?

— В силу того, что я с молодых ногтей занимаюсь театром и кино, так случалось, что я многое сначала сыграл на сцене или на экране, а потом пережил в жизни. Играл чисто интуитивно. Недавно по телевизору повторяли «До свидания, мальчики!» (художественный фильм 1964 года, снятый режиссером Михаилом Каликом по одноименной повести Бориса Балтера. — «ВМ»), и жена моего друга, которая впервые увидела фильм, позвонила мне и спрашивает: «Жень, тебе сколько лет тогда было?» Я отвечаю: «Примерно 18–19». Она говорит: «Ты же еще совершенно неопытным человеком был, как ты мог так тонко сыграть?» Я признался: «Честно, я смотрел на гайку под штативом». Дело в том, что режиссер Михаил Наумович Калик много снимал на крупных планах.

— Помните свои первые шаги в кино? Были опасения и неуверенность?

Сомнения у меня всегда были, есть и, наверное, будут. Вообще, у меня всегда был комплекс неполноценности, хотя никаких внешних предпосылок для этого не было. Я порой думаю: «И чего я в себя так не верил?» Мне даже внешность не нравилась моя. Ведь сам себя воспринимаешь иначе, чем люди со стороны. Когда я впервые увидел себя на экране на пробах к фильму «Я шагаю по Москве» (1963), то буквально впал в транс. Все были довольны, радовались, Георгий Николаевич Данелия меня хвалил. А я видел на экране какого-то сумасшедшего человека и не понимал, что в этом хорошего.

Конечно, я хотел сниматься в кино. Мой папа в 1949 году сам сделал телевизор, и мне открылся мир советского и мирового кинематографа, я был им заражен. Когда попал в молодежную студию при Театре Станиславского, там некоторые ребята-студийцы уже снимались, но мне никто никогда ничего не предлагал. Конечно, мечты у меня были. И в моей жизни всегда так: я о чем-то мечтаю, а потом оно вдруг реализуется неожиданным образом.

— С Никитой Михалковым вы познакомились в студии при Театре Станиславского, верно?

— Да. Никита — человек мощной натуры. Мы с ним сошлись не сразу. У нас еще одна совместная работа есть, в военной картине «Перекличка» 1965 года Даниила Храбровицкого, где мы играли танковый экипаж. В той киноэкспедиции и началась наша дружба.

Никита — очень творческий человек. А я к тому времени уже писал какие-то рассказы, да и мои школьные сочинения педагоги читали в учительской, в основном какие-то забавные опыты. И когда я показал это Никите, он стал мне внушать, что я талантливый писатель, что мне нужно писать. Но я ленивый, а он трудолюбивый. Он меня подбадривал, стимулировал, и вышло так, что первый свой фильм, еще в рамках учебного процесса ВГИКа, свою курсовую работу, Никита снял по моему сценарию, а я поработал с ним как автор. Так что писать я люблю, но чтобы стать профессиональным писателем, надо быть графоманом, в хорошем смысле этого слова, а у меня этого нет.

Позже я узнал, что наши с Никитой семьи были очень давно знакомы. В Рыбинском краеведческом музее мне показали фотографию, где запечатлен визит Великого князя в Ярославль, а рядом с ним двое — мой прадед, действительный статский советник, директор двух гимназий Павел Павлович Стеблов, и двоюродный дед Никиты Сергей Владимирович Михалков, предводитель дворянства города Рыбинска.

— Если обратиться к дням вашей юности, какие воспоминания особенно ценны? Есть что-то вроде «индийского чая», по которому ностальгируют герои из «Соло для часов с боем»?

— Воспоминания из моей юности не связаны с чем-то материальным. Моя малая Родина, где прошло все мое детство, — двор напротив Рижского вокзала. С одной стороны, я рос под гудки паровозов, с другой — под колокольный звон, потому что рядом находился храм.

Так эти два начала и звучали во мне, может, тогда еще бессознательно, потому что семья у нас была советская и открытой религиозности не было. Хотя моя бабушка окончила духовную гимназию, она была скорее легкомысленной атеисткой. Большое влияние на меня оказал дедушка, который был старше бабушки на 25 лет.

Кроме того, с детства я увлекался кукольным театром. Родители мне помогали, поддерживали, хотя у них было не так много времени. Папа у меня был радиоинженером в научно-исследовательском институте, а мама была педагогом, директором школы, позже заведовала аспирантурой.

Фото: Наталья Феоктистова / Вечерняя Москва

— Расскажите подробнее про этот кукольный театр.

— Папа сделал мне первую складную ширму, с которой я выступал, когда уже был школьником. А кукол я делал сам, занимался ими очень серьезно, один, ни в каких кружках не участвовал. Потом привлек одноклассника, тот некоторое время мне помогал, но решил пойти по другой линии, не по театральному направлению.

А я в шестом или седьмом классе, точно не помню, написал письмо Сергею Владимировичу Образцову, и из его театра мне ответили. Меня пригласили и прикрепили ко мне заслуженную актрису Екатерину Васильевну Успенскую, которая меня курировала. Я делал какие-то номера, приезжал в театр, ей показывал. Вообще, первое в моей жизни закулисье было в Театре Образцова.

— Что вам нравилось больше — делать кукол или выступать?

— Пожалуй, все вместе. Я был практически руководителем своего собственного театра. Инсценировал басни, делал номера. Причем работал не только с перчаточными куклами бибабо, а освоил практически все виды, не работал только с марионетками. У меня была и тростевая кукла Цыганка. Все делал сам.

У нас в квартире жила пожилая пара — Екатерина Васильевна и Филипп Васильевич Абакумовы. И тетя Катя была фактически моей Ариной Родионовной. У них не было своих детей, она меня очень любила, обшивала всех моих кукол.

Я у них часто бывал. Кстати, они дожили до того времени, когда я стал работать в кино, и видели меня на экране. Помню, как я вернулся из первой своей киноэкспедиции, открыл дверь, а там длинный коридор, по которому бежит мне навстречу тетя Катя, маленькая такая, прижалась к моему животу...

— Расскажите, пожалуйста, про вашу семью.

— Мою первую супругу, Таню, мне Бог послал. Мы с ней душа в душу прожили 38 лет. Родили сына, который потом стал монахом. До нее у меня были контакты с женщинами, но я никого не любил, даже не знал, каково это — испытывать любовь, а не просто близость. Хотя всем, с кем жизнь меня сводила, я благодарен. Потому что сегодня я понимаю, что женщины в чем-то глубже и выше, снисходительнее нас, мужчин.

За полтора месяца до ухода из жизни мне моя Таня сказала: «Ты женись». Она понимала, что уйдет. Мы знали об этом, у нее было больное сердце, и когда ей делали серьезную операцию, хирург, который ее спас, давал 15 лет, а она прожила 18. Бегать от одной партнерши к другой — несерьезное дело, особенно с возрастом. Вот я и сделал, как она сказала, женился. Поэтому сейчас я во втором браке. Люба — мое утешение.

— Вы преподаете и играете, ставите спектакли, пишете книги. Кем прежде всего считаете себя сами?

— Знаете, бывает так, что когда я начинаю работать над новой пьесой, на мои предложения сначала не обращают внимания, но спустя время сами приходят к тому, о чем я говорил. При том что я для этого ничего не делаю.

Однажды даже было так, что меня пригласили в качестве исполнителя главной роли, но в процессе репетиций режиссер понял, что артисты пошли за мной, что им интереснее то, что предлагал я. Он решил, что ему делать нечего, и ушел. В итоге спектакль я выпустил как режиссер и исполнитель главной роли. Хотя ставить и играть одновременно очень сложно.

Так вот, когда я вспомнил все свои ипостаси и стал думать, кем являюсь на самом деле, то пришел к выводу, что, чем бы я ни занимался, пишу ли, играю ли, я всегда автор своей работы.

ДОСЬЕ

Евгений Стеблов родился 8 декабря 1945 года в Москве. Народный артист России. Лауреат Государственной премии России. Окончил ВТУ имени Щукина в 1966 году. Сейчас служит в Театре Моссовета, где играет в спектаклях «Соло для часов с боем» и «Не все коту масленица». В его фильмографии свыше 80 ролей, в том числе в фильмах «Я шагаю по Москве», «До свидания, мальчики», «По семейным обстоятельствам», «Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона», «Урок литературы», «День выборов», «Сибирский цирюльник» и других.