Хитроумный Дон Кихот и скандал в прачечной

На основной сцене Театра Наций — сцены в грубом вкусе времен Сервантеса. Худрук новосибирского театра «Старый дом» Антон Федоров поставил «Дон Кихота».

Вылинявшая до желтизны от нестерпимого испанского солнца прачечная, две огромные стиральные машины, на полу и на лавках окровавленные люди. На мопеде — красота же вне правил — возлежит полнотелая донна в лосинах. Звучит зажигательная румба Марии Замбары Oh El Baion, Mamacita, Me Gusta, Me Gusta — песенка девушки, которая так любила танец «Эль Байон», что даже заставила своего жениха Мигелито его разучить. Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский (Тимофей Трибунцев) в кальсонах и с окровавленным катетером в носу размахивает шпагой — он взял в заложники желающих постирать и устроил им, судя по ремаркам персонажей, настоящее чистилище. Если уже не ад...

Зачем? По мысли постановщика Антона Федорова, герой Мигеля де Сервантеса — не только отчаянный романтик, но и тиран, стремящийся вписать многоцветие жизни в выверенную реальность дешевого рыцарского романа, «туда, где все понятно: победа заслуженна, проигрыш признан, где есть настоящая любовь и честная борьба».

— Роман «Дон Кихот» прочно ассоциируется с безрассудным движением к добру, которое каждый раз жестко наказывается суровой реальностью. Одно выходит за рамки нормы, другое, как кажется, удерживается в них. Насколько такая конструкция жизнеспособна сейчас? Что есть норма? Так ли безобидно это движение к добру и так ли сурова и страшна эта «объективная» реальность? Эти и другие вопросы не оригинальны, но снова и снова звучат и снова задевают нас, — рассуждает Антон Федоров.

Когда в заложниках бесштанного маньяка оказывается прохиндей, разносчик пиццы Санча-Панча (лохматый, в «толстинке» Семен Штейнберг), то и дело произносящий с «кашей во рту» реплику «бли-и-ин», наивный зритель начинает ржать, а «продвинутый» его урезонивать: «девушки, это не комедия». Что, в общем, правда, скорее это парад уродов, а может, босхианский корабль дураков... Ключ к диковинному действу был подброшен в качестве эпиграфа на занавесе. Из Набокова — «Сцены в грубом духе времени. Замысел автора, по всей вероятности, таков: следуй за мной неблагосклонный читатель, который обожает смотреть, как живую собаку надувают воздухом и пинают, словно футбольный мяч. Следуй за мной, неблагосклонный читатель, и полюбуйся, в какие изобретательные руки я передам своего смехотворно уязвимого героя».

Ко второму акту исследующая грани между смешным и страшным буффонада превращается в череду инфантильно-романтических откровений бездельно путешествующей «молодежи» разных возрастов у «костра». На фоне мультяшных гор полуодетые походники с дредами и татуировками, эдакие герои рыцарских романов, расскажут друг другу о роковой любви, жажде мести и мечтах. Дульсинея появится в финале — в прачечной, с огромной хозяйственной сумкой. Отмоет и пожалеет своего наворотившего дел Дон Кихота.

ДОСЬЕ

Режиссер Антон Федоров родился в 1981 году. Окончил актерский факультет в Театральном институте им. Б. Щукина (курс В. Поглазова) и режиссерский факультет (курс Ю. Погребничко). Среди постановок — «Ревизор» в театре «Около дома Станиславского»; «Петровы в гриппе» и «Буковски» в «Гоголь-центре»; «Собачье сердце» в Московском ТЮЗе; «Где ты был так долго, чувак?» и «Шинель» в пространстве «Внутри».